Эх, растет списочек-то
Давно на Лукьяненко косилась, и вот, статья по поводу. Длинная. поэтому приведу только кусок. (где б статьи рамещать? думаю на форуме раздел надо. У сайта концепция немного другая - "поводы для оптимизма"
_____________________________________
................
"ПОПСОВИЗАЦИЯ" ОБРАЗОВАНЩИНЫ
"...Нынешний, заключительный этап в становлении и развитии образованщины вполне можно назвать "попсовизацией" всего вышеописанного комплекса суррогатных псевдофилософских идей, составляющих не целостное мировоззрение, но своеобразное кубло инфернальных комплексов и мировоззренческих предпочтений. С.Лукьяненко является одним из наиболее ярких и "раскрученных", выражаясь языком шоу-бизнеса, представителей этого этапа. всякому, знакомому с трилогией о дозорах, вполне очевидно, что автор довольно внимательно читал Булгакова или, к примеру, Стругацких (вплоть до, по-видимому, бессознательного заимствования мелких деталей), но вряд ли потрудился осмыслить Новый Завет и Святоотеческое наследие. Если Булгаков, при всех гностических влияниях, в своем понимании жизни и истории отталкивался все же в первую очередь от христианской традиции, осмысляя и трансформируя ее в искаженном свете, то для Лукьяненко христианство не существует вовсе.
Сугубо гностическая по происхождению идея равенства, равновесия добра и зла, света и тьмы, взаимодополнительности их, необходимости зла для жизни подробно развита тут и доведена до логического завершения. Лукьяненко хорошо потрудился, чтобы начисто лишить свой художественный мир именно ценностной (не магической!) иерархии, чтобы художественно реализовать идею относительности добра и зла. Здесь наиболее важна даже не та идея Лукьяненко, которую некоторые считают главной, то есть идея "договора" "темных" и "светлых" магов, а мысль о том, что всякое добро и всякое зло, любое конкретное проявление их, любое значимое деяние в жизни и в истории имеет магическую природу. При этом магия понимается не как использование темной бесовской энергии падших духов, не как соработничество с ними, а как использование "иными", которые людьми себя принципиально не считают, природно-магической "силы" (энергии) всех живых существ и, прежде всего, людей.
Разгадка природы так называемых "иных" (неважно – "темных" или "светлых") дается в третьей части трилогии – "Сумеречный дозор", по большей части ускользающей от внимания критиков. Здесь объясняется, почему "темные" и "светлые" заключили между собой договор, считая перевес одной из сторон более вредным, нежели бесконечную борьбу по правилам и почему стоящая над "ночным" и "дневным" дозорами Инквизиция более всего заботится о сохранении равновесия. "Нет ни Света, ни Тьмы в чистом виде. – Говорит инквизитор Эдгар. – Оба ваших дозора – все равно что демократы и республиканцы в Америке. Ссоры, споры, а по вечерам – совместные коктейль-пати". И далее Эдгар в легко запоминающейся, афористичной форме высказывает давнюю, излюбленную, задушевную мысль образованщины: "Сила ночи, сила дня – одинаково фигня".[6] Кому-то до смерти хочется, чтобы именно этот замечательный афоризм стал завершением, итогом великой русской литературы.
Согласно концепции романа, природа так называемых "иных" заключается в способности как бы высасывать магическую "силу" (энергию) из людей и использовать ее в пользу "тьмы" или "света", причем, сами "иные" по своей природе никакой магической силой не обладают. "Светлые" заимствуют у людей "светлую" энергию, "темные" – темную. Энергия эта имеет сугубо земное, природное происхождение. Никакая мысль о благодати Божией, как энергии принципиально иноприродной всем тварным существам, любой тварной энергии, разумеется, не касается в этом смысле вполне девственного сознания автора. "Свет" и "тьма", как добро и зло, здесь достаточно условны, ибо у автора начисто отсутствует традиционная христианская онтология мира, о которой говорилось выше, объясняющая эти основополагающие категории в свете Писания и святоотеческого наследия.
В конечном счете, в третьей части трилогии выясняется, что противопоставление обычных людей и вообще всех "иных" гораздо важнее изначального противостояния "светлых" и "темных". (Что парадоксальным образом оказывается верным, поскольку христианская традиция, как известно, в принципе не признает деление магии на "белую" и "черную", считая его выдумкой самих оккультистов или, во всяком случае, внутренним различием между ними, принципиально не существенным для истинной, христианской оценки магии как соработничества с бесами. Вся интрига этой, ключевой для понимания авторской концепции, части трилогии ("Сумеречный дозор") вертится как раз вокруг попыток (удающихся в итоге) не допустить стремления некоторых зарвавшихся "иных" добиться превращения в "иных" вообще всех людей.
Антон Городецкий, главный и сквозной герой всей трилогии, в конечном счете понимает суть "игры". Мы все вампиры, говорит он, потому что похищаем силу у людей. Роль "иных" в концепции романа заключается лишь в умении, так сказать, технологически грамотно (то есть при помощи магии, магических заклинаний) использовать эту энергию, направляя как жизнь и дела отдельных людей, так и историю в целом к добру (к "свету") либо ко злу (к "тьме"). Таким образом, всемирная история есть, в концепции Лукьяненко, итог борьбы магов, магических сил, использующих "добрую" или "злую" энергию, имеющую природное происхождение. Такую замену Промыслу находит современное суррогатно-интеллигентское сознание! Над всей этой оккультно-магической историософией господствует вполне гностическая, как было уже сказано, идея пресловутого "равновесия".
Равновесие добра и зла, по Лукьяненко – изначальное свойство мира. Поскольку ни одна из сторон в принципе победить не может, а нарушение "равновесия" чревато негативными последствиями, "темные" и "светлые" заключили между собой договор о правилах игры, нарушителей которого и отлавливают "дозоры". Над всеми царит Инквизиция, наблюдающая за соблюдением Договора самими "дозорами" и карающая нарушителей. В определенных ситуациях (например, когда поставлено под угрозу само существование "иных"), "темные" и "светлые" могут взаимодействовать и даже выступать заодно. Периодически предпринимаемые попытки "светлых" склонить чашу весов на свою сторону оцениваются в конечном счете как утопические и весьма характерным образом отождествляются, к примеру, с коммунистическим проектом. (В то время как "темные", по мысли автора, ближе к буржуазной, индивидуалистической морали). Люди не "потянут" жизнь в строгом соответствии с моральными нормами. Весьма характерно, что позитивная мораль тождественна для автора "кодексу строителей коммунизма"; никакой евангельской морали он в принципе не знает и знать не хочет.
Из всего вышеизложенного, на наш взгляд, вполне очевидно, что Лукьяненко, как типичный современный слегка образованный "попсовик", совершенно не понимает не только что такое христианство, но и что такое реальная магия, к счастью, не играющая той роли в истории, которую он ей приписывает.
Оккультный гуманизм Лукьяненко, "попсовизация" оккультно-гностической модели мира и истории, при всей, казалось бы, оригинальности этой художественной идеи, основаны на старом, как мир, разделении человечества на так называемую "элиту", претендующую на решающую роль в мировой истории, и ведомое ею быдло, причем торжество "светлой" идеи, на которое, как на "чудо", продолжает уповать глава "светлых" великий маг Гессер, понимается здесь во вполне хилиастическом, суррогатно-коммунистическом духе. Ничто другое, никакое Царство Божие в евангельском понимании сознанию постсоветской образованщины, разумеется, недоступно.
На наш взгляд, важнейшей чертой художественной онтологии трилогии о дозорах, в свете ее христианской оценки, является то, что в ней напрочь отсутствует иной мир, как он понимается в христианстве. В этой связи никак нельзя обойти вниманием такую составляющую художественного мира романа, как пресловутый "сумрак". Именно здесь, как представляется, кроется ключ к разгадке той не очень сложной оккультно-гностической модели мира, которую построил Лукьяненко. Показателем силы мага (или любого другого "иного") в трилогии является его способность заходить на те или другие уровни "сумрака", которых, как можно понять, довольно много, но упоминаемых в романе – пять. Способность оперировать "сумраком" и действовать в "сумраке" определяет превосходство "иного" над врагами и соперниками из числа "иных". Интересно, что те из "иных", кто побывал на пятом уровне "сумрака" и вернулся обратно, предпочитают не распространяться о тех страшных реалиях, которые они там видели.
Автор не раз говорит от лица своих героев – "иных", что "сумрак" "сосет силы" из "иных" (как и сами "иные" из людей). Сила магии получается сродни силе "сумрака". Это вампирская, паразитическая по своей природе сила небытия. "Сумрак" со своими "уровнями" по своей природе, вполне ясно описанной в романе, есть, конечно, не что иное, как небытие, отсутствие, угасание жизни, проявляемое с разной степенью интенсивности. Смерть понимается здесь как полный и окончательный уход в "сумрак", из которого, однако, человек или "иной" могут быть снова вызваны ("ревоплощены") при помощи магии. (Что понятно, поскольку магия здесь заимствует жизненную силу у всего живого и прежде всего – у людей). Фактическое бессмертие некоторых из "иных" мыслится лишь как неопределенно долгое продление жизни в этом, земном мире за счет "продвинутости" в магии, за счет высокого магического "ранга", или "уровня".
Ничего другого, никакого онтологического оптимизма христианской традиции в этой весьма мрачной модели мира принципиально не наблюдается! Таким образом, если и есть у Лукьяненко нечто, играющее роль абсолюта, то этот "абсолют" – "сумрак", то есть небытие! На какой диссидентской кухне, в каком подполье поистине сумеречного, ущербного сознания, погрязшего в духовном разврате, пораженного проказой онтологического скепсиса, рождена эта сатанинская философия?!
Философия эта – по происхождению сатанинская и останется таковой, сколько бы ни варьировал автор свой оккультный гуманизм в отношении этой, земной жизни. Поклонение смерти, заигрывание с ней, превращение смерти и небытия в главного "кита", на котором покоится жизнь, определение силы "магов" ("иных", то есть так называемой "элиты") как способности оперировать на тех или иных уровнях небытия – более чем закономерный итог не такой уж и долгой истории либеральной образованщины, выражающий ее главную, антисистемную суть. Ничем другим антисистема по природе своей кончить неспособна.
АПОЛОГИЯ БУДУЩЕГО АНТИХРИСТА
Думается, дальнейший разговор о трилогии Лукьяненко, которая всей мощью рекламы сегодня буквально впихивается в сознание наших несчастных обывателей и особенно молодежи, излишен. Однако нельзя не сказать еще несколько слов о фильме "Ночной дозор", чье разрушительное влияние на массовое сознание несравнимо даже с влиянием самого Лукьяненко-писателя.
Если для Лукьяненко христианская традиция как религиозный и культурно-исторический феномен просто не существует, он не знает и не хочет знать ее, то для создателей фильма христианство есть враг, подлежащий уничтожению, на которого нацелен главный удар. Прежде всего (и это главное) даже Лукьяненко не столь примитивен, чтобы давать прямую апологию антихриста (да ему, с его оккультным гуманизмом, это и не нужно), а в фильме это, по существу, главная идея. В будущего антихриста вполне недвусмысленно превращен мальчик Егор, эта несостоявшаяся жертва "лицензированного" вампира и его подруги, который в трилогии в целом вообще не играет столь значительной роли. Егор вовсе не является в романе сыном Антона Городецкого, которого этот "светлый маг", когда он еще не был магом, якобы, пытался убить во чреве матери, да еще и магическими средствами, прибегнув к помощи колдуньи. (Данный мотив, отнюдь не связанный с Антоном, заимствован из второй части трилогии, "Дневной дозор"). В фильме же именно это знание, подкинутое "темными" в нужный момент, и побуждает Егора перейти на их сторону, бросив "светлым" в лице своего отца Антона: "Вы все врете". Егор прямо связывается в фильме со словами о "великом ином", который решит исход схватки в пользу сил зла. (Мотив, которого вообще нет в трилогии Лукьяненко). Из этого вполне очевидно, что здесь мы имеем дело с прямой апологией будущего антихриста, чье появление вызвано, согласно фильму, лицемерием и двуличием, неискренностью сил "света". Получается, что авторы довольно прозрачно намекают, что антихрист уже рожден. Здесь остается только упомянуть, что все эти игры с "антихристодицеей" – не новость в современном искусстве. Подобного рода вещи уже были, к примеру, в нашумевшем романе Фридриха Горенштейна "Псалом", произведении, отнюдь не обойденном вниманием критики.
Справедливо и не раз уже замечено, что так называемые "светлые" в фильме настолько убоги, морально дискредитированы и беспомощны, что их как бы и нет вовсе; они не "светлые", а серые. Если у Лукьяненко ключевой является идея "равновесия", равноправности "света" и "тьмы", добра и зла, необходимости взаимодействия и сотрудничества "дозоров" (хотя бы в силу общности природы "иных", то есть так называемых "элит"), то в фильме сделано все, чтобы как можно прямолинейнее и понятнее дискредитировать именно "светлых".
Будущий антихрист Егор (мотив, повторяем, отсутствующий у Лукьяненко), то есть как бы "темный сверхиной", в фильме заменяет как раз присутствующую в романе девочку Надю, дочь Городецкого и "великой волшебницы" Светланы. Девочке этой уготована в трилогии роль великой "светлой" волшебницы, рождение и инициация которой должны, по замыслу автора, изменить направленность мировой истории в сторону добра (то есть "света"). Конечно, женщина-мессия – идея столь же еретическая, сколь и двусмысленная, лежащая за рамками собственно христианской традиции (вспомним плохо кончившиеся игры с "вечной женственностью" авторов Серебряного века), но все же до прямой апологии антихриста здесь еще далеко!
Более того, сама Светлана (ср. весьма прозрачную знаковость имен), будущая великая "светлая" волшебница, возлюбленная и жена Антона, в фильме для того, чтобы снять тяготеющее над ней чужое проклятие, могущее нанести огромный вред и окружающим, проклинает саму себя. Непонятно, что создатели фильма намерены делать с нею дальше. Такого мрачного подхода к жизни, мрачного даже на фоне оккультно-гностической историософии и философии Лукьяненко, нет в трилогии!
На фоне всего вышесказанного невинной шалостью выглядит изображение "светлых" в прологе фильма в виде каких-то средневековых якобы рыцарей, которые ведут на казнь пойманную ими ведьму. В системе романа они же "маги", так зачем им человеческие средства борьбы со злом? Ясно, что все это необходимо создателям фильма для того, чтобы построить здесь прозрачную ассоциацию с Церковью, поскольку всем хорошо известно, что именно Церковь преследовала ведьм. Стало быть, полное развенчание служителей "света" в фильме косвенно цепляет и Церковь. Явно пародийными выглядят в фильме некоторые детали, связанные со "светлыми", например, ремонтная машина, на которой разъезжает патруль "ночного дозора", с надписью "Горсвет". И т.д. и т.п.
Если Лукьяненко, при всем его невежестве и разрыве с Традицией, пытается создать хоть какую-то концепцию, то авторы фильма имеют лишь одну цель: всеми средствами, призвав на помощь все самые современные технологии и всю мощь рекламы, буквально вдолбить в сознание зрителя мысль о дискредитации "света" (то есть любой позитивной системы ценностей и в первую очередь христианской) и об оправдании "тьмы", то есть фактически заняты прямой пропагандой сатанизма. В этом смысле "Ночной дозор" является логическим завершением огромного течения в современной и постсовременной культуре, которое наиболее адекватно выражает ее антихристианский и постхристианский характер. Российская либеральная образованщина (и конкретно – те ее представители, которые являются теневыми авторами данного проекта) может по праву гордиться тем, что в войне со Христом и Его Церковью, в войне с делом спасения, ведущейся апостасийными силами всего мира (и прежде всего давно уже отрекшимся от Христа Западом), она является признанным и несомненным лидером..."
http://www.rusk.ru/st.php?idar=102553
З.Ы. тут нужно примечание, что автор касательно роли женщин с точки зрения христианства судил по только по православию. Ну да ладно.
Это наш вариант знаменитого Индекса запрещенных книг.
тут не в солнечной погоде дело: эти персонажи могут шастать только ночью. До третьих петухов. Странно все это. Неужто в расчете приучить зрителя (читателя) что нечисть может быть доброй? (такая тенденция имеет место быть не только в "Сумерках". Не может. Разве что работая приманкой.
ИМХО, в данном случае как раз мифические ( вампиры в своем классическом виде - все же миф) создания используются, чтобы перевернуть с ног на голову понятия добра и зла и представить смертельно опасные вещи как невинное занятие.
Давно его не вижу на месте. И Шеф (не колобок) чтой-то притих... опять Икспедиция в прошлое?
